ВЕРА - в рус. яз. ближайшей ассоциацией этого слова является "религия", т. к. в ней, а именно в христ-ве, значимость В. такова, что она становится соизмеримой с самим христ-вом. Можно говорить о В. и о как таковой, рассматривая, напр., ее психол. аспект как доверие к кому-то или к чему-то или выделяя ее в контексте гносеологии. Вряд ли, однако, ее суть представима вне религии, в к-рой она глубоко укоренилась.

В христ-ве В. - первая из трех добродетелей веры - надежды - любви (1 Кор. 13, 13). При этом Н. Завет целиком перенимает ту ее концепцию, в какой она трактуется в Ветхом Завете, а именно - как гл. условие устанавливаемых между Богом и Его избранниками отношений: "Авраам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность" (Быт. 15, 6). В Новом Завете Авраам назван "отцом всех верующих" (Рим. 4, 11). И В. в Иисуса как Христа и Господа в своей безотносительности такая же, как В. Авраама "Если же вы Христовы, то вы - семя Авраамово и по обетованию наследники" (Галл. 3, 29). При этом устанавливаемые в В. отношения включают в себя весь возможный смысловой ряд данного слова: доверие - верность - уверенность. Залогом же В. выступает союз - Завет, устанавливаемый между Богом и Его избранниками.

Богословское определение В. (неск. туманно звучащее в синодальном переводе) дается в Посл. К Евр. 11: 1: "Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом" (возм. вариант пер. "Вера есть упование в надежде и уверенность в невидимом"). Там же далее проводится важнейшая связь, определяющая сущность В., а именно - с познанием: "Верою познаем, что веки (миры) устроены словом Божиим, так что из невидимого произошло видимое" (Евр. 11, 3). Здесь впервые ставится вопрос о тонких взаимоотношениях В. и знания, в данном случае в их отношении к Богу. В., строго говоря, оказывается единств. надеждой богопознания, поскольку только ей принадлежит приоритет и возможность установления отношения с принципиально Иным. Знание же всегда оперирует нахождением соответствия и соотнесением с подобным, и потому его применение в отн. к Богу проблематично. Букв. с первых десятилетий существования христ-ва между В. и знанием устанавливаются крайне двусмысл. отношения. Так, уже гностики разграничивали "верующих" и "знающих", т. е. гностиков, к-рые одни только причастны к совершенству. Приоритет знания для них логически вытекает из их постулата о том, что они являются носителями божеств. искры, и т. о. имеют природное соответствие божественному.

Для полемизирующего с гностиками Климента Александрийского В. и знание переплетаются очень тесно: "Нет познания, которое не имело бы связи с верой, равно как нет и веры, которая не зависела бы от познания". А триада апостола Павла у него приобретает след. вид: вера - гносис - любовь. На др. полюсе находится позиция Тертуллиана, к-рый решительно отвергает необходимость знания в деле спасения: "Нам нет нужды в любознательности после Иисуса Христа. Пусть любознательность уступит вере. Ничего не знать против правила веры значит знать все". В дальнейшем его высказывания в отн. В. спрессовались в изв. формулу: credo, quia absurdum - "верую, потому что абсурдно", где рельефно представлена уникальность В., к к-рой единственно можно апеллировать, когда разум молчит. Позиция Тертуллиана осн. на том факте, что предмет В. выявляется не в результате мыслит. спекуляции, но имеет своим источником Откровение. Очень рано делаются попытки определить гл. положения, вне к-рых смысл христ-тва теряется. Они группируются в "правила веры", и из них составляются т. н. Символы веры.

Лит.: Введенский А. И. Вера в Бога, ее происхождение и осн-ние. М., 1891; Введенский А. И. Логика как ч. теории познания. СПб., 1912.